Славная свинья! Увидите, если на следующий год она не наведет вам поросят.
Н. В. Гоголь
Любезный читатель, вероятно, помнит, как драматически изменился конфликт в «Повести о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем», когда в дело вмешалась обыкновенная бурая свинья.
Не менее яркие события происходили и в славном городе Бостоне в первой половине XVII столетия. Более того, «дело о свинье» повлияло на политическую историю штата Массачусетс.
Каждый день городской глашатай обходил старый Бостон с колокольчиком в руке, выкрикивая местные новости. В один из дней 1642 года отставной капитан Роберт Кейн (Robert Keayne) заказал глашатаю объявить, что на его дворе оказалась приблудная свинья.
Не дождавшись ответа на свое объявление, рачительный хозяин заколол одну из свиней, ставшую у него лишней. С того дня жизнь благочестивой пуританской общины Бостона пошла по совсем иному руслу.
Капитан Кейн, в прошлом лондонский торговец, был старым сквалыгой, перепродававшим конскую сбрую, пуговицы и гвозди втридорога, за что не раз подвергался осуждению с церковных кафедр Бостона. Однажды он даже был оштрафован Общим собранием города «за прегрешения против пуританской морали». Вызванный
после собрания в церковь, Кейн «со слезами» покаялся в своих деяниях, назвав себя «заблудшей овцой».
Другим персонажем бостонской истории стала вдова Элизабет Шерман, у которой пропала свинья. Городские сплетники уверяли, что миссис Шерман вовсе и не вдова, а просто муж ее покинул и обосновался в Англии. Кроме того, в ее доме жил постоялец, и, по слухам, Элизабет позволяла ему гораздо больше, чем предусмотрено
договором о найме жилья.
Самые благочестивые из граждан даже утверждали, что свинья попросту не выдержала и сбежала из «дома греха».
Итак, «веселая вдова» вместе с постояльцем явились в дом к капитану Кейну с требованием вернуть свинью. При осмотре хлева искомого животного не обнаружили, и миссис Шерман ничтоже сумняшеся подала в суд на капитана, обвинив Кейна в том, что он заколол ее единственную свинью.
Шумное судебное разбирательство не оставило горожан равнодушными. В те стародавние времена обыватели, не чуждые политических тонкостей, рассуждали почти по-гоголевски: «Забегают иногда на улицу и даже на площадь куры и гуси… но чтоб на главной улице втесалась супоросная свинья… это такое дело…»
Весьма колоритные личности истицы и ответчика также волновали почтенную публику.
Уважаемые бостонские судьи, подвергнув экзаменации свиней капитана и опросив свидетелей, вынесли решение о невиновности Роберта Кейна.
Приободрившийся капитан в свою очередь тут же подал встречный иск за (как говаривал незабвенный Иван Иванович) «смертельную обиду, как персонально до чести моей относящуюся, так равномерно в уничижение и конфузию чина моего и фамилии».
Волнение умов в городе сделалось чрезвычайным. Ссора широко обсуждалась и даже вызвала разногласия среди государственных мужей Бостона.
Миссис Шерман вновь проиграла дело и теперь должна была уплатить капитану штраф в размере тридцати фунтов.
Последующие события развивались в полном соответствии с сюжетом гоголевской повести.
Элизабет Шерман с постояльцем обратились в Генеральную ассамблею Массачусетса, жалуясь, что Роберт Кейн, «известный всему свету своими богопротивными, в омерзение приводящими и всякую меру превышающими законопреступными поступками… всякие пакости, убытки и иные ехидненские и в ужас приводящие поступки мне чинит».
Много лет спустя, в «эпоху исторического материализма», видный советский историк написал, что этот процесс «вскрыл острые противоречия между богатыми и бедными членами пуританской общины».
Действительно, бостонские жители разделились на сторонников частной собственности и защитников прав угнетенной бедноты. В городе складывалась известная революционная ситуация, когда верхи уже не могли управлять по-старому, а низы совершенно не желали жить как прежде.
Генеральная ассамблея Массачусетса совещалась семь дней, прежде чем приступить к голосованию. Но высший законодательный орган колонии не смог вынести решения, ибо голоса в нем разделились. «Аристократическая» часть в лице магистрата держала сторону капитана.
«Демократическая» часть ассамблеи в лице выборных
депутатов была на стороне вдовы.
На массачусетской земле воцарилась тревожная обстановка. На фоне всеобщей взвинченности один чувствительный гражданин из Роксбери с криками про «козлов отпущения» даже поколотил свою жену. Для охлаждения страстей провели день покаяния.
Священники объявили всеобщий пост.
Паралич власти в парламенте продолжался почти год, пока не было принято поистине историческое решение.
7 марта 1644 года, «дабы воцарить мир и спокойствие», Генеральная ассамблея Массачусетса разделилась на две палаты – магистрат и палату депутатов – с правом вето у каждой.
Так возник первый в Америке двухпалатный законодательный орган, и именно это событие расценивается многими американскими историками как начало современной политической системы в США.
Первый губернатор Массачусетса Джон Уинтроп сказал тогда по данному поводу: «Славное дело было сделано из-за такой малой оказии».
Конец этой истории можно назвать благополучным: миссис Шерман была освобождена от штрафа. А в старике Кейне, в конце концов, заговорила совесть: в завещании, насчитывавшем тридцать семь страниц, он оставил большую сумму на нужды города и, в частности, на строительство ратуши и устройство библиотеки.
Бостонцы впоследствии отметили деяния Р. Кейна мемориальной доской.
Право же, нескучно было в Новом Свете, господа!
Читайте также “Писатель Леонид Спивак: О пользе анекдота”
Photo by Pascal Debrunner on Unsplash
