В США очень популярны самые разные виды народных искусств. По этой причине не так давно в Facebook миллионы просмотров набрало видео, на котором американка мастерски лепит горшки.
Я увидела его и вспомнила как, ездила за тем же самым в Дудутки.
Вы никогда не бывали в Дудутках? Зря, это прекрасное место неподалёку от Минска. Офигенный музейный комплекс старинных народных ремесел и технологий. Там, например, можно выковать подкову на счастье, наткать полотна в приданое, а в мельнице намолоть мешочек муки.
В 2002 году тогда еще не скотский канал РТР повез в Дудутки толпу веселых журналистов, среди которых была и я. Вообще мы приехали на съемки сериала “Каменская”, но почему-то большей частью ходили по ресторанам, развлекались, а потом поехали в те самые Дудутки.
А там куча домиков, и в каждом представлено какое-то ремесло: сначала мы выковали подкову, потом пошли коня на скаку останавливать и тушить избы… Ну, как “мы”, не мы, а один очень активный мальчик в клетчатом пальто. Звали его кажется Женя. И вот этот условный Женя переделал в Дудутках все дела – он и ткал, и вышивал крестиком, и молол… (Кстати, когда мы заходили в мельницу, гид велела нам загадать желание, так вот мое до сих пор не сбылось – то есть, с этим у Дудуток пока проблемы).
От домика к домику Женя становился все увереннее в себе, и, когда мы пришли в мастерскую, где делали всякие керамические изделия, он, судя по всему, чувствовал себя уже этаким Данилой-мастером, который может сделать все, даже каменный цветок. В этой мастерской нас встретил сурового вида мужчина. Разговаривал он и показывал все только по существу:
– Вот тебе глина, вот круг, крутить надо вот так, придавать форму вот так, потом воронку и формируешь сосуд.
Женя театрально задрал полы своего клетчатого сюртука и уселся за гончарный круг с таким видом, с каким Евегний Кисин садится за роялю. С той только разницей, что вместо музыкального инструмента у него между ног, примерно на уровне паха, стоял гончарный круг. И вот мастер шмякнул на него щедрый кусок глины телесного цвета, Женя нажал педальку и круг завертелся.
– Что делать будешь? – спросил мастер
– Вазу для мамы! – гордо ответил Эвгений, и возложил руки на глину. И уже через полминуты силуэт подарка начал вырисовываться.
Но на вазу он никак не походил. Первым пришел в себя суровый мастер:
– Женя, ты чо творишь? – спросил он клетчатого мальчика
– Вазу творю, не мешайте
– Точно маме? – уточнил кто-то из толпы, после чего все стали ржать, не стесняясь.
То, что выходило у Жени между ног, если выражаться словами Сергея Лаврова, походило, скорей, на “мужской половой член”, чем на предмет интерьера.
Но сам Женя этого не замечал, он вошел в раж, весь раскраснелся, пот с него лился градом, а круг он раскрутил до скорости, при которой самолеты отрываются от земли. С такой же невероятной скоростью из-под его рук вверх ползло изделие для милой мамы – телесного цвета глиняная колбаса приличной не только длины, но и диаметра.
– Ты чо творишь, я тебя спрашиваю? – уже не спрашивал на самом деле, а орал мастер. – А ну пшёл отсель! – мастеру, видимо, уже не нужны были чаевые, а наши отзывы в книге посетителей его волновали намного меньше, чем то, что его невинный домик со свистульками и глиняными мельницами вот-вот перестанет быть таким уж невинным.
– Подождите, подождите, – задыхаясь от смеха остановил его Андрей Иванов из пресс-службы РТР, – Мне с этим маньяком еще обратно в одном купе ехать, пусть покажет на что он способен! Давай, Жэка, жми!
В этот момент в домик зашла еще одна группа туристов.
– О, боги, – прошептала Жене интеллигентного вида женщинах в очках, – Я вся ваша!
– Это для мамы! – сурово пресекли её поползновения в толпе. – Мама у него очень одинокая женщина!
Когда “ваза для мамы” поднялась сантиметров на 25-30 от круга, Женя, наконец, осознал, что с таким подарком его могут и на порог дома не пустить:
– Товарищи, – жалобно сказал он, – помогите мне, товарищи, я же не могу остановиться, как тут сделать дырку, товарищи? Мастер, мастер, как исправить вазу? Как закончить, товарищи?
– Женя, не нам тебя учить, – неслось из толпы. – Смотри чо забубенил и спрашиваешь еще.
– Оставайся, Женя, тут, открывай еще один домик, будешь туристам про глиняные фаллосы рассказывать и показывать.
Я хохотала так, что потом без зазрения совести не качала пресс месяц. Хохотала и удивлялась, что коллеги находили силы все это комментировать.
– Так, заканчивай всю эту самодеятельность пока я курю! – приказал мастер и пошел к выходу нервной походкой.
– Что вы, – прохрипел кто-то в толпе, – в процессе разве курят? Вот как Женя кончит, все сразу и покурим!
Женино изделие покосилось набок – глина пополза из-за того, что Женя уж слишком вытянул его вверх. Каким-то чудом он проковырял дырочку в середину и настоял, чтобы “вазу” поместили в печь. Пока она запекалась, все действительно нервно курили на улице.
Когда “вазу” вынули, Женя нарисовал на ней типичный белорусский узор середины 19-го века, как ему показали на картинке. Потом мы дружно купили тут же в лавке подарки – свистульки, небольшие мельницы, что-то еще и поехали обратно в Минск.
В автобусе Женя уснул и кто-то сфотографировал его – спящего и нежно прижимающего к себе подарок для мамы – огромный и кривой фаллос из глины с типичным белорусским орнаментом и почему-то довольно большой дырочкой посередине.
