Лечение рака в США: меня зовут Галина, я живу в штате Мэриленд. Онкологию в Америке я лечила дважды. Несколько лет уже нахожусь в ремиссии.
Лечение рака в США: Я успокоила всех фразой, что совершенно не собираюсь умирать
Когда-то давно, ещё в конце 80-ых, я в темноте ударилась грудью о руль велосипеда (муж оставил его на ночь в коридоре). Почти сразу на месте удара появился синяк, а с ним и небольшое уплотнение. Я записалась к врачу. Но тогда ничего не обнаружили, хотя уплотнение осталось. Время от времени я сама себя обследовала, как мне было рекомендовано.
Тогда мы жили в СССР, и мне, по роду моей деятельности, нужно было проходить медицинский осмотр раз в три месяца. И так двадцать лет подряд, что не могло не утомить. Поэтому когда мы переезжали в Штаты, а для иммиграции тоже была нужна медкомиссия, я прошла ее как в последний раз. А потом с удовольствием задвинула все визиты по врачам на дальний план, ввиду их абсолютной ненужности.
В США принято после сорока лет проходить маммографию раз в год. Но я же всегда была здорова, поэтому игнорировала ее на протяжении нескольких лет, обещая мужу, что вот-вот сделаю. А сама думала – а зачем ее делать? Я прекрасно себя чувствовала, правда, внезапно стала замечать вдруг какое над нами красивое небо, как прекрасны закаты и запахи на природе. Дети, собаки… стали вдруг вызывать умиление, а к близким чувствовалась особая нежность.
В середине октября 2010 муж таки вынудил меня пройти обследование, результат которого не понравился моему врачу. Он назначил ультразвуковое обследование с последующей биопсией. Его результаты пришли в конце октября.
Несмотря на то, что данные моей маммографии не понравились моему врачу, я совершенно не нервничала, полагая, что все образуется. И даже не рассказала об этому мужу, чтобы он не переживал зря. И даже когда мне позвонил врач и сообщил о том, что у меня рак, я не расстроилась. Мой подход на протяжении всего лечения был один: рак сейчас лечат как грипп, потому что он встречается достаточно часто. Поэтому у меня не было ни слёз, ни шока. Я сама рассказала все мужу и сыну, которому тогда было тринадцать.
Успокоила обоих словами, что совершенно не собираюсь умирать. Конечно, они переживали, но, кстати, были моей поддержкой и опорой всё это время. Муж тогда сразу развил очень бурную деятельность: наметил визиты к врачам, поменял моего основного доктора, потому что к нему на прием было не попасть.
Операцию назначили на пятое января 2011 года. Я была спокойна – надо, значит, надо. Перед Рождеством муж вывез нас в штат Вермонт, покататься на лыжах, где я успешно порвала все связки на одном колене, поэтому на операцию прискакала на одной ноге.
Перед первой операцией (это была частичная мастэктомия) уже в предоперационной ко мне подошла какая-то женщина с пакетиком, в котором к моему изумлению, помимо вязаной шапочки, маленькой подушечки и какой-то записной книжки, была напечатана на листке информация обо мне и типа послание от женщины, которая вылечилась в этой клинике ранее. Меня удивило, что кто-то посторонний имеет доступ к моим данным. От этого мне стало неловко и, наверное, можно сказать, неприятно.
После операции вырезанные ткани отослали в лабораторию, а меня в тот же день выписали домой. Через неделю позвонили и назначили еще одну операцию на девятнадцатое января, так как выяснилось, что поражены ткани вокруг опухоли. Резали по новой, вторым разрезом. После второй операции я ночь провела в клинике. Ткани снова отправили в лабораторию. И снова через неделю пришел результат, что необходима еще одна операция, так как метастазы пошли в лимфоузлы. Третью операцию назначили на тридцать первое января. Вырезали семнадцать лимфоузлов. Поставили стадию 2В. Пару дней я провела в больнице. Потом месяц с дренажем дома.
В концу февраля приступила к химиотерапии. Раз в две недели. Восемь сеансов какого-то там лекарства. К тому времени уже как раз убрали дренаж. Параллельно я приступила к курсам специальной терапии, так как из-за отсутствия большого количества лимфоузлов, лимфа начала скапливаться в руке, подмышкой, в зоне груди и в зоне лопатки.
После второй “химии” что-то не то случилось с количеством белых кровяных клеток, и мне назначили уколы препарата neulasta. Кстати, производители препарата предлагали финансовую помощь за пользование neulasta, так как препарат достаточно дорогой. Мы отказались и платили сами. Тогда у меня была страховка BlueCrossBlueShield. Лечение она оплачивала частично, остальное мы сами, когда приходили счета. За год лечения у меня набрались, конечно, серьезные счета, но мы справились с этим самостоятельно.
Лечение рака в США: счета зависят от выбранного плана страховки
Выбираешь сумму, которую платишь сразу (deductible), а потом начинает работать страховка в полную силу, и пациент оплачивает только 20% от всей суммы счетов.
К сожалению, с введением Obamacare моя страховка выросла неимоверно. Да, мне не могут отказать в страховании, но сумма, с одинаковым планом все эти годы, выросла на, наверное, процентов на 500, а, может, и больше. В 2005 году я платила 186 долларов на меня и сына. В прошлом году только на меня уже восемьсот долларов в месяц.
После второй «химии» стали выпадать волосы. Я посмотрела однажды на подушку с выпавшими волосами и пошла в ванную стричь и брить голову. Пришел сын, начал помогать. Помню, как он волновался – боялся порезать. Потом пришёл муж и достриг.
И я стала лысой…
Голове было холодно, поэтому заказала парик. Кстати, в самом начале, ещё при определении хода лечения, госпиталь назначает медсестру, которая будет “вести” пациента во время всего курса. При возникновении любых вопросов рекомендуется звонить ей. Именно эта медсестра выдает пациенту огромную папку со всей необходимой информацией: диета, контактные телефоны, адреса (в том числе, где можно заказать парики и необходимые компрессионные предметы – рукава, бюстгальтеры, чулки), всевозможные рекомендации. Благодаря этой папке я быстро и легко нашла парик.
По окончании химиотерапии через четыре месяца, мне нанесли тату-маркеры на груди и приступила к тридцати двум сеансам лучевой терапии или radiation
Когда лечение заканчивается, то по традиции мы должны позвонить в колокольчик. Это символ того, что все, лечение окончено.
Все, кто лечил меня, были отменными специалистами и просто хорошими и сердечными людьми. До глубины души поразило отношение моих мужчин – мужа и сына – они берегли и баловали меня, как могли.
Лечение рака в США: Воспоминаний о том времени почти нет.
Правда, пару раз “химия” попала под кожу, и кожа стала как будто бы пластмассовой, вены истончились и пропали. Так как я всегда была донором, то это проблема – мои вены теперь с огромным трудом и то не всегда. А еще пострадали рука и грудь с левой стороны, где проходили операции. Из-за того, что удалили вовлеченные в метастазы лимфоузлы, лимфе некуда “идти”, и она застаивается в руке, подмышкой и в груди, зажимая нервные окончания и вызывая отек.
Кроме того, после радиации (лучевого лечения) часть тканей и мышц в груди как бы “зажарились” и, если не проводить лечения и не заниматься этой стороной, идёт фиброматоз.
Мой муж каждый вечер делает мне массаж, плюс специальная терапия раз в неделю. Из-за отека нет должной циркуляции крови, зажаты нервные окончания, я в такие моменты чувствую руку, плечо и грудь, как кусок замороженного мяса. После массажа чувствительность постепенно и частично восстанавливается.
Что удивило – я ожидала, что похудею-постройнею хотя бы на пару килограмм, но этого не случилось. Да, бывали дни, когда мутило и была усталость, но ничего сверх того, что нельзя перенести.
К осени у меня стали отрастать волосы. И я обнаружила, что стала кудрявой, чего со мной никогда не было! И пропала седина. Сегодня мне пятьдесят пять, и я не крашу волосы.
Первые три года после лечения я посещала врача онколога и проходила маммографию раз в полгода, сейчас раз в год. Из-за того, что менопауза у меня еще тогда не наступила, меня посадили на гормональную терапию. Все-таки нас иногда убивает исключительно то, что мы женщины…
Еще до начала лечения я прошла генную диагностику (кажется, BCR-2). Это было нужно для определения хода лечения. Результат показал мои шансы при различных вариантах лечения: с химией, без, с радиацией и без.
Так я узнала, что при комплексном лечении вероятность возвращения рака 9%, и дальше по нарастающей – без чего-то одного 23% и выше, без двух компонентов около 30%…
Самое обидное, третья операция прошла в самом конце января, а в марте пришли новые данные моего обследования, которые показывали, что при выбранном типе лечения необходимости в проведении третьей операции не было: после “химии” и радиации метастазы в лимфоузлах ушли.
Позже у меня был еще рак кожи. Но там совсем все просто – заморозили и вырезали.
Не знаю почему, но я не воспринимаю себя как выжившая. Пусть это и звучит немного высокопарно. Было и прошло. Страха нет.
Читайте также “Самые красивые близняшки в мире спасают своего отца от рака”
Photo by Haley Lawrence on Unsplash
